Экранизация алексея толстого баня
Работы в доме было мало. По сравнению с деревенской жизнью, тут почитай никто ничего не делал. Кучер только правил лошадьми, конюх за ними ходил, повар варил еду. Он даже не колол дров для печи, это делал специальный дровосек. Я ничем особым не занималась, только что, помогала бельмастой Аксинье мыть полы, и кормила на птичьем дворе гусей и курей.
Дело, между тем, шло к лету. Барин уже совсем перестал выходить из своих комнат. Маруська, не стыдясь, ругала его при всей дворне, хвасталась, что если он выздоровеет, то оженит его на себе. Однако Леопольд Африканович все не умирал, уже начали думать, что к осени он выздравит, а тут вдруг приехал из Петербурга его племянник Звали его Антон Иванович. Он был офицером, ходил с тросточкой, в красивой военной одежде и белый перчатках. Мне хозяйский племянник понравился. С девками он не охальничал, смотрел ласково и никого попусту не ругал. Из всех нас, он сразу приметил себе Акулинку, она была самая заметная, чернобровая и статная.
В девичьей говорил, что Акулькин отец какой-то пленный турка, потому она такая молчаливая и послушная. Дворовые мужики пользовались ее добротой, она никому не отказывала, но почему-то ни от кого не тяжелела. Антон Иванович сразу же стал брать ее к себе в комнату на ночь, но она ему, видно, скоро прискучила, и он про нее забыл.
Барин, между тем, начал угасать, перестал, есть и на Вознесение Господне, преставился. Отпевал его отец Евлампий в селе Воронкове, где недавно было мое венчанье. После поминок Антон Иванович объявил себя новым помещиком.
Жизнь наша почти ничем не изменилась. Новый барин на поминки девятого дня, собрал соседей и устроил гулянку, по благородному именуемую балом. Тогда я первый раз в жизни увидела нарядно одетых женщин. Гостей было много, все добрым словом поминала покойного Леопольда Африкановича, а потом танцевали под музыку. Мы, дворня сбились с ног, ублажая гостей, и Антон Иванович остался всеми весьма доволен. На другой день, когда гости разъехались, он собрал в зале дворовых девушек, заставил петь себе песни, напоил нас вином и позвал вместе помыться в бане.
Хоть мне и совестно было вместе с ним идти в баню, но любопытство превозмогло, и я согласилась. Оказалось, что это совсем не стыдно и всем нам было очень весело. Сначала мы парились, потом еще выпили сладкого вина и играли в горилки. После бани Антон Иванович отправил нас домой, а сам остался с Маруськой. С тех пор она от него не отставала. Я ей не завидовала, блюла себя и старалась не думать об Алексашке. Так прошло еще немало дней, а на Святую Троицу, все в моей жизни изменилось.
После праздника Святой Троицы, наш деревенский парнишка, сын старосты Архипка, привел в имение чудного человека. Они зашли во двор и остановились возле крыльца. Все кто на тот час были в доме, сбежались в залу и прилипли к окнам, рассматривать нелепого гостя. Он был так смешно одет, что заулыбалась даже тупая Акулька.
Антон Иванович подошел к окну и посмотрел во двор. В это время странный человек заметил, что за ним наблюдают, и махнул рукой.
Алексей Толстой. Баня. 1-я часть.
Просмотров: 1 175
Алёшка Емельянов
Бывалое солнечным небо скисает,
титановым цветом суровя нам взор.
По-своему каждый по лету скучает,
припомнив веселье, грустинку иль сон.
Ссыпаются кроны и парки пустеют,
и моросью часто асфальты полны,
одеждой и ленью гуляки толстеют
под новым покровом сырой пелены.
Всё чаще дымятся стаканы в кофейнях,
прозрачная холодь тревожит везде,
теснеет в автобусах и богадельнях,
скудеют газеты на сок новостей.
Опять тяжелеют шаги и улыбки,
мелькают угрюмость, потерянность лиц,
а воздух становится мокрым и липким,
и реже встречаются игрища птиц,
дома, муравейники дверцы закрыли,
всё чаще бежится к семье, очагу.
Но солнце глаза ещё не позабыли,
лучам подставляют надбровье, щеку.
Пейзаж облезает под ливнем-раствором,
тускнеет и мажется, вянет гуашь.
Тепло покидает октябрьский город,
верша из-под крыш сотни, тысячи краж.
Пикируют листья и перья, и тени,
и брызжет свинцово-холодная высь.
С наборами чувств и потерь, обретений
до осени мы кое-как добрались.
Экранизация алексея толстого баня
Мы со служанкой подходим к приходскому дому. Она впускает нас через заднюю дверь. Мы оставляем мешки в кладовке и идем в котельную. Там всюду висят бельевые веревки. Кругом разнообразные тазы и лохани, и среди них оцинкованная ванна необычной формы, похожая на глубокое кресло.
Служанка открывает наши чемоданы, замачивает наши вещи в холодной воде, потом разводит огонь под двумя большими котлами с водой. Она говорит:
— Я сразу же выстираю то, что вам понадобится сейчас. Пока вы будете мыться, все высохнет. Я принесу вам остальную одежду завтра или послезавтра. Ее еще нужно починить.
Она наливает кипяток в ванну, добавляет холодной воды:
Мы не двигаемся с места. Она говорит:
— Ты или ты? Ну же, раздевайтесь!
— Вы останетесь здесь, пока мы будем мыться?
Она громко смеется:
— А как же, конечно останусь! Я даже собираюсь потереть вам спину и вымыть голову. Не будете же вы меня стесняться, правда? Я почти гожусь вам в матери.
Мы по- прежнему не двигаемся с места. Тогда она сама начинает раздеваться:
— Как хотите. Тогда я начну. Видите, я вас не стесняюсь. Вы просто маленькие мальчики.
Она что- то поет, по когда замечает, что мы на нее смотрим, краснеет. Груди у нее упругие и острые, как не до конца надутые воздушные шары. Кожа у нее очень белая, и везде растут густые русые волосы. Не только между ног и под мышками, но даже на животе и на бедрах. Она продолжает напевать, сидя в воде и намыливаясь банной рукавицей. Когда она выходит из ванной, то быстро натягивает халат. Она наливает в ванну новую воду и начинает стирать, повернувшись к нам спиной. Тогда мы раздеваемся и вместе залезаем в ванну. В ней вполне достаточно места для нас обоих. Через некоторое время служанка протягивает нам две большие белые простыни:
— Надеюсь, что вы все себе хорошенько помыли.
Мы сидим на скамейке, завернутые в простыни, и ждем, пока высохнет наша одежда. В котельной много пара и очень жарко. Служанка подходит к нам с ножницами в руке:
— Я сейчас остригу вам ногти. И перестаньте дичиться: я вас не съем.
Она остригает нам ногти на руках и ногах. Потом она подрезает нам волосы. Она целует нас в лицо и шею; она все время повторяет:
— Ой, какие маленькие ножки, какие миленькие, какие чистенькие! Ой, какие очаровательные ушки, какая нежная шейка, какая нежная шейка! Ой, как бы мне хотелось, чтобы у меня было два таких мальчика — таких красивых, таких хорошеньких! Я бы их все время щекотала — вот так, вот так, вот так.
Теперь она сидит между нами, она прижимает нас к себе:
— Если бы у меня были два таких хорошеньких ребеночка, я бы попоила их своим сладким молочком, вот оно, вот оно, вот так.
Халат у нее распахнулся и она пригибает наши головы к своим грудям, мы сосем розовые соски, которые теперь стали твердыми. Служанка засовывает руки под халат и трет себя между ногами:
— Как жалко, что вы не взрослые! Ох, как хорошо, как хорошо с вами играть!
Она стонет, начинает задыхаться, потом вдруг напрягается и застывает.
Когда мы уходим, она говорит нам:
— Приходите сюда мыться каждую субботу. Грязное белье приносите с собой. Я хочу, чтобы вы всегда были чистыми.
» Голубятник» в бане или Бедная Маша
Эта темная криминальная история приключилась в одной из глухих уральских деревушек Оренской губернии в светлые дни Рождества Христова. 34-летний Михаил Барков,недавно отведавший все прелести жизни в зоне,куда попал за кражу пары мешков пшеницы с полей сельхозпредприятия, поздним вечером возвращался домой на гужевой повозке.Вообще-то дом принадлежал его сожительнице,согласившейся пустить бывшего зэка в свою усадьбу и уже не знавшей, как вытурить его прочь за необузданный нрав, проявляющийся после регулярного употребления самогонного зелья. Вот и сейчас, владелица дома, залечивала синяки да шишки в больнице райцентра, которыми наградил ее» милый друг» после очередного скандала. Все эти дни,оставшись в доме «главным» Михаил гулеванил от души, на широкую ногу.
Там уже сидели,но не скучали его кореша Николай и Сергей.Они дружно уговаривали очередную бутылку «бормотухи». Озябшей Маше сунули в руки замызганный стакан с алкогольным пойлом и настойчиво потребовали выпить за именины Бога и наступающий старый Новый год. Мария не устояла перед дружным напором. Выпила.
О чем болтала пьяная компания за столом-неведомо, да и какая разница:реконструировать застольные дебаты, в которых, как правило, перемежаются пьяное бахвальство с руганью начальства и сокрушенные реплики о малом количестве спиртного,- занятие отнюдь не благодарное. Барков был уже изрядно навеселе, его дружки также осоловели,но компания, несмотря на то что пробил третий час ночи, расходится по домам не спешила. Михаил предложил Марии слазить с ним на чердак и с гордостью продемонстрировал 20-летней девушке стаю прирученных им самолично голубе-сизарей и турманов,бил себя в грудь и горячо утверждал,что лучше чем он, голубятника и во всей Вселенной не сыскать.Когда пьяный «орнитолог» и женщина спустились с чердака,дружки-собутыльники стали почему-то срочно собираться по домам и, наскоро распростившись с хозяином, нырнули в зимнюю стужу. Мария замешкалась-искала в это время свои сапожки. Торопясь,необутая выскочила во двор и крикнула удалявшимся шаткой походкой мужикам,чтобы ее подождали. В ответ-тишина.
Вышел на крыльцо Михаил,стал успокаивать встревоженную девушку, говорил, что сам довезет ее до дома до хаты-вот и лошадка еще не распряженная стоит, к чему такая паника. У молодой женщины заныло сердце от тягостного предчувствия.Ей захотелось немедленно бежать с территории усадьбы,но ноги стали как ватные, а с губ не могло сорваться ни единого словечка.
Тут в Баркова словно бес вселился.Он схватил женщину за руку, дернул на себя и, как куклу, волоком потащил по грязному снегу в промерзшую баню.Женщина попробовала дать отпор насильнику,но добилась обратного эффекта:озверевший мужик зажал ей рот потной ладонью,а другой рукой несколько раз ударил по лицу и голове.
Но не будем бросать в обиженную женщину камень, глухой ночью пившей и лазавшей по чердакам с «орнитологом-натуралистом». Это на всю жизнь, наверняка» станет ей суровым уроком. Бедная Маша.